Владимир Михановский - Гостиница «Сигма» [Сборник]
В ответ на вопрос робот пробурчал что-то маловразумительное. Его глаза-фотоэлементы были направлены на раннего посетителя.
— Что с тобой? — изумился Антон Петрович. — Отправляйся-ка на Мельхиоровую площадку и приведи ее в порядок. Немедленно, — добавил он, увидя, что робот почему-то колеблется.
Робот неуклюже двинулся выполнять приказание.
— Не пойму, что случилось с Робом, — извиняющимся тоном сказал директор, обращаясь к Стреттону. — Он всегда отличается крайней исполнительностью. Возможно, это осенние погоды так на него действуют…
— Может быть, — быстро согласился Стреттон.
Вскоре Антон Петрович и Стреттон подошли к колоссальному звездолету, укрепленному на вертикальных стабилизаторах. Как Гулливер, высился он среди своих собратьев. Благородные линии корабля четко вырисовывались на утреннем небе. Титановые бока, потускневшие от ледяного дыхания космоса, казались шкурой невиданного чудовища.
С первого же момента, как только Антон Петрович затворил люк и нажал кнопку пневматического подъемника, на него посыпались вопросы. Стреттон оказался необычайно любознательным экскурсантом. Его интересовало буквально все. Как осуществляется локаторное наблюдение? Как работает пульт управления кораблем? Как мог капитан Рамо один управлять кораблем в беспримерном полете к Юпитеру? Антон Петрович и Джордж Стреттон обходили каюту за каютой, отсек за отсеком, а поток вопросов все не иссякал. Кондиционеры же несколько лет как не включались, и воздух в каютах был душный, застоявшийся. Директор почувствовал, что задыхается, и украдкой глянул на Стреттона. Инженеру из Эдинбурга все казалось нипочем: он что-то быстро шептал в свой диктофон, щупал приборы, заглядывал во все углы. «Вот неугомонный», — подумал директор музея.
— Не отдохнуть ли нам? — сказал Антон Петрович, вытирая обильный пот.
— Простите, пожалуйста, я, кажется, увлекся, — остановился смущенный Стреттон. Лицо его сразу покрылось крупными каплями пота.
Антон Петрович опустился в штурманское кресло, Стреттон подошел к пульту. Он внимательно разглядывал приборы. Затем, убедившись, что директор на него не смотрит, быстро сунул в боковой карман пачку узких бумажных полосок, испещренных цифрами.
Странное впечатление производил этот корабль! Экскурсантов почему-то не привлекал «Кардан». Может быть, потому, что в свое время звездолет капитана Рамо обошел все голубые экраны Земли? Не было, наверно, человека, который не слышал бы о знаменитом капитане, впервые на ракете-одиночке обогнувшем Юпитер. Имя его было занесено в Золотую книгу Земли, памятник капитану высился в Аллее Героев. Новые ракеты, конечно, легко могли повторить путь капитана. Но подвиг Рамо, с выключенными дюзами обогнувшего Юпитер почти на уровне его тропосферы, оставался непревзойденным. Это было все равно что пролететь на реактивном самолете под железнодорожным мостом. Малейшая неточность, один неверный поворот руля — и сверкающая птица превратится в груду дымящихся обломков. «Точность и хладнокровие на грани фантастики», — писали тогда газеты. Собственно говоря, подвиг капитана был вызван необходимостью. На «Марцелле», спутнике-станции Юпитера, произошло несчастье. Старший планетолог, молодой парень, недавно окончивший Звездную академию, получил сложный перелом позвоночника. Его необходимо было срочно доставить на Землю. В районе Юпитера находился лишь капитан Рамо. Но запасы топлива «Кардана» не были рассчитаны на промежуточную посадку корабля. И капитан Рамо принял дерзкое решение. По его радиограмме планетолога, находившегося в беспамятстве, поместили в герметически закрытый стальной контейнер. Контейнер положили на самую верхушку ажурной вышки космической связи. Сила тяжести на «Марцелле» практически отсутствовала, и контейнер привязали к вышке лишь одной-единственной капроновой ниткой. А через полтора часа над «Марцеллой» метеором промчался «Кардан», едва не задев верхушку мачты. На подлете Рамо включил на полную мощность электромагнит, входящий в систему динамической защиты корабля, и контейнер, послушно подскочив, упруго ударился о специальную сетку, амортизировавшую удар. В контейнере имелось противоперегрузочное устройство, и это спасло планетолога. Рамо подхватил его, как джигит на полном скаку подхватывает с земли мелкую пуговицу. Стоило капитану чуть-чуть ошибиться, и нос «Кардана» врезался бы в «Марцеллу». Спланируй капитан немного круче, и корабль был бы поглощен чудовищным полем тяготения Юпитера. Но счастье улыбнулось капитану Рамо! На Земле планетологу сделали операцию, и жизнь его была спасена. Однако летать врачи ему настрого запретили, и планетолог — Антон Петрович, — выздоровев, стал директором музея.
Да, странное впечатление производил «Кардан», огромный и неуклюжий. Когда он создавался, люди не научились еще применять аннигиляционное топливо, позволившее резко уменьшить размеры звездных кораблей. Антону Петровичу припомнились слова капитана Рамо, сказанные по телевидению после возвращения на Землю:
«Точный расчет? Возможно. Но к тому же счастливый случай, удача. У меня был один шанс из тысячи. И все-таки я рискнул, поскольку выбора, в сущности, не было».
Из забытья директора вывел голос Стреттона, звучавший теперь негромко и вкрадчиво.
— Извините, я вижу, что утомил вас.
— Ничего, ничего, — сказал Антон Петрович, поднимаясь. — А вы так и не присели?
— Привычка, знаете ли… Кстати, я хотел спросить у вас. Ракеты в музее хранятся без горючего?
— Да, конечно.
— А вам не кажется, что забирать топливо у «Кардана» — это все равно что… — Стреттон замялся, подыскал сравнение, — все равно что выпустить кровь из жил раненого оленя.
— Вы правы, — понимающе улыбнулся Антон Петрович. Он тоже питал слабость к кораблю капитана Рамо. — Между прочим, на «Кардане» в виде исключения мы оставили аварийный запас топлива. Таким горючим давно уже не пользуются…
— О! Интересно.
Стреттон легко прыгнул из люка на траву, минуя лесенку. «Может, это рекордсмен Солнечной системы по прыжкам?» — подумал Антон Петрович, спускаясь вслед за неугомонным инженером. Они стояли теперь между стабилизаторами ракеты, похожими на мощные колонны храма древних времен.
— Разве стабилизаторы не приварены к цоколю? — удивился Стреттон.
— Это ни к чему, — ответил Антон Петрович. — «Кардан» достаточно устойчив.
Мимо прошла группа экскурсантов. Группу вела девушка в светло-голубой форме курсанта Звездной академии. Она приветливо улыбнулась Антону Петровичу и Стреттону.
Когда они возвращались, начал накрапывать дождь. Но Стреттон, поглощенный своими мыслями, казалось, не замечал его.
